Теперь клоака чиста, прилична, выпрямлена и всегда исправна. Она почти что представляет собой идеал того, что в Англии понимают под словом "респектабельно". Она вполне пристойна, она вытянута в струнку и, можно сказать, почти что щегольски одета. Она похожа на лавочника, произведенного в статские советники. Там почти светло. Грязь ведет там себя благопристойно. При первом взгляде эту сеть сооружений можно принять за те подземные тайные ходы, сооружение которых некогда считалось обычным явлением и которыми так любили пользоваться в то доброе старое время, когда война была повседневным явлением. В настоящем виде система водостоков производит очень хорошее впечатление, все сооружения сделаны в строго определенном стиле; прямолинейный классический стиль, изгнанный из поэзии, нашел себе убежище в архитектуре, и он виден здесь в каждом камне этих длинных мрачных белесоватых сводов, каждое отверстие в сточном канале имеет форму арки; улица Риволи служит примером даже для клоаки. При этом надо заметить, что если геометрически правильные прямые линии и имеют где-нибудь особенное значение, то именно при сооружении в больших городах каналов для стока нечистот. Тут все должно стремиться к тому, чтобы выбрать самый кратчайший путь. Теперь клоака приняла несколько официальный вид. Даже в полицейских рапортах, где о ней приходится иногда упоминать, к ней относятся с известного рода уважением. Теперь даже придуманы более облагороженные термины, которыми и пользуется администрация в своей деловой переписке. То, что раньше называли коленом, теперь называют галереей, то, что называли отверстием, теперь называют колодцем. Виллон не узнал бы своего старинного убежища в минуты невзгод. В этой подземной сети каналов всегда жило и живет и теперь бесчисленное множество грызунов, размножающихся в настоящее время гораздо быстрее, чем раньше; иногда старая с седыми усами крыса осмеливается даже высовывать голову в окно колодца и рассматривать парижан, но эти отвратительные создания стали теперь гораздо спокойнее, видимо, довольные, что у них есть свой подземный дворец. Клоака утратила свой прежний мрачный вид. Дождь, раньше только загрязнявший водостоки, теперь моет их. Впрочем, им не следует все-таки особенно доверяться. Там все еще существуют миазмы. Клоака скорей лицемерна, чем безупречна. Полицейской префектуре и комиссии общественного здравоохранения всегда есть там работа. Несмотря на все старания оздоровить клоаку, она все еще издает неопределенный подозрительный запах и возбуждает недоверие, как совесть Тартюфа.
Но если разобрать дело по справедливости, все-таки нельзя не согласиться, что чистка — своего рода дань уважения, которую клоака оказывает цивилизации, а так как с этой точки зрения совесть Тартюфа все-таки прогресс по сравнению с авгиевыми конюшнями, то очевидно, что парижская клоака улучшилась.
Это даже больше, чем прогресс, — это превращение. Кто же произвел это превращение?
Человек, о котором все забыли и которого мы назвали Брюнзо.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2024
Обратная связь